По закону совести - Ксения Комал
— Коробка из-под телевизора, стоит в самом углу. Я бы тебе помогла, но, сама понимаешь, глаза…
Девушка сочувствующе вздохнула, поблагодарила за радушный приём и поднялась на чердак. Сказав, что там беспорядок, хозяйка слегка слукавила: едва Яна переступила порог, на лице осела плотная тугая паутина, а в воздухе повисло облако пыли. Под ногами что-то негромко хрустело.
Решив, что упрекать полуслепую женщину, потерявшую всех, кого можно, просто низко, девушка осторожно прошла к коробке из-под древнего телевизора, брезгливо её открыла и мученически присвистнула. Выходило, что изучать содержимое придётся не меньше нескольких часов.
Сверху лежали старые Мишины рисунки, которые были бережно завёрнуты в целлофан. Яна подумала, что того, что она ищет, среди них быть не может, но всё равно просмотрела целую стопку. В основном друг детства рисовал озеро, населённое разномастными чудовищами, горы, покрытые светлыми снегами, и ближайших приятелей, среди которых девушка без труда узнала себя; она была изображена в длинном синем платье и с короной принцессы на голове. Яна не помнила, была ли у неё когда-нибудь диадема, но то, какой маленький Миша её видел, по-настоящему растрогало.
Следующие рисунки казалась более поздними. Художник явно отточил своё мастерство, а краски стали тусклыми и тёмными. «Это после смерти Лизы», — догадалась девушка. Было ясно, что Мишка сильно переживал из-за случившегося и все свои детские страхи переносил на бумагу.
Только сейчас Яна задумалась о том, что увезли её отсюда не напрасно. Новые впечатления и друзья вытеснили произошедшую трагедию, и её юность не была ничем омрачена. А вот мальчишки, оставшиеся в городе и ежедневно проходившие мимо дома погибшей девочки, наверняка пережили не лучшие времена.
Дальше рисунки стали светлее и позитивнее. Чувствовалось, что Миша начал отходить от потрясения. Адресовались картинки некоему Сене, как было указано в верхнем углу корявым почерком. Мальчишку с таким именем Яна упорно не помнила и в конце концов решила, что это может быть кто-то из родственников. Таинственный Сеня должен был впечатлиться, увидев сияющие горные пейзажи, закаты на озере и мёртвую Лизу под деревом.
Последний рисунок вызвал настоящий мороз по коже. Тело подруги детства было обезображено здоровым камнем, широкая лужица крови багровела прямо под головой. Сообразив, что мальчик таким образом пытался избавиться от тяжёлых воспоминаний, Яна поскорее завернула рисунки в целлофан и убрала их обратно в коробку.
Под детским творчеством обнаружилась любовная переписка Мишиных родителей. Девушка честно старалась не вникать в подробности и пролистывала целые страницы, но суть всё равно уловила. Ничего полезного переписка не принесла, зато вызвала в душе бурю эмоций — умели же раньше ухаживать. Долго, на протяжении многих месяцев и даже лет. Не то что Сергей, который смог придумать лишь подозрительную прогулку на лодке. Любопытно, сколько девушек побывало там до неё. Слегка отвлёкшись, Яна помянула молодого человека недобрыми словами и снова вернулась к бумагам.
Под перепиской лежали комсомольские билеты, старые водительские права, грамоты и свидетельства о рождении. В общем, всё то, что большинство людей не решается выбросить, несмотря на явную ненужность. У Яны дома тоже имелся ящик с подобным содержимым, поэтому она наскоро просмотрела документы и убрала их подальше, чтобы не мешали. Отдельной стопкой лежали многочисленные открытки.
Девушка сначала намеревалась их проигнорировать, но, подумав, принялась внимательно вчитываться. За редким исключением они адресовались матери Михаила, и Яна с удивлением узнала, что в юности она пользовалась немалой популярностью. Почти все были подписаны мужскими именами и содержали недвусмысленные намёки. По-настоящему изумившись, Яна уже хотела отложить открытки в сторону, но тут ей на глаза попалась одна очень старая и подозрительно анонимная.
Разборчивым мужским почерком была выведена лишь одна фраза: «Встречаемся на нашем перроне в 17:00». На открытке был изображён скромный букет полевых ромашек, а внизу стоял год печати — шестьдесят второй.
Едва не вскрикнув от радости, Яна прижала находку к груди и вернулась к своему занятию, хотя сейчас была уже не так внимательна. Получается, Артёмов всё же ждал беглянку Милу на каком-то перроне. Конечно, открытка может быть и не от него, но год вполне подходит, а почерк выдаёт человека взрослого и властного. Вряд ли так написал бы одноклассник. Девчонка получила послание и, бросив всё, включая ребёнка, поспешила к любимому, однако была остановлена Геннадием и его дружками. Может, они и не хотели убивать, но что-то случилось, и Мила погибла, а драгоценности, судя по слухам, исчезли.
Часть истории прояснилась, однако не хватает доказательств. Зато всё чётче становится мотив — понятно, что отвергнутый Геннадий Яковлевич преследовал не только меркантильные цели. Куда важнее ему было удержать Милу от свидания с Артёмовым.
Яна продолжила копаться в бумагах, но делала это без особой охоты. То, за чем пришла, она уже обнаружила, а больше ничего важного в коробке быть не могло. Девушка взяла в руки очередную открытку, тут же её выронила и подскочила от душераздирающего вопля.
То, что человек может издавать подобные звуки, стало настоящим сюрпризом. Яна бросилась вниз и застала мать Михаила в дикой истерике. Маленькая кухонька полыхала огнём, въедливый запах дыма распространился по всему этажу; горели занавески, пол и клеёнка на столе.
Растерявшись, девушка на какое-то время застыла столбом, но потом взяла себя в руки и сквозь треск пламени прокричала:
— Бегите на улицу!
— Не могу, — истерично всхлипнула женщина. — Все мои документы, деньги, всё сгорит…
— Ну и чёрт с ними, — разозлилась Яна. — Главное — в живых останетесь.
— А на что мне жизнь без Мишеньки?
Девушка поняла, что разговаривать бесполезно, и попыталась выпихнуть женщину насильно, но потерпела полное фиаско. Хозяйка явно собралась отправляться на тот свет вместе с домом и документами, а выволакивать её на руках всё же было проблематично. Громко чертыхнувшись, Яна принялась сбивать огонь с клеёнки, потом просто сгребла её со стола и выбросила в окно. С занавесками надлежало поступить так же, но снять их было сложно, и она повисла на одной из них, надеясь, что её веса будет достаточно.
Пол между тем разгорался всё сильнее. Удушливый дым, заполнив всю кухню, уже тянулся на улицу; среди соседей наметилась лёгкая паника. Яна снова крикнула матери Михаила, чтобы она выходила, но та лишь покачала головой. Создавалось ощущение, что где-то в глубине души она даже рада скорой встрече с почившим отпрыском.
Решив во что бы то ни стало намечающегося семейного свидания не допустить, девушка сорвала-таки занавески, вышвырнула их на улицу и принялась поливать пол водой из кастрюли. Дым сразу стал гуще, темнее и повалил клубами. Яна
